Он стоял на краю крутого обрыва, подставляя лицо порывам сырых пронизывающих ветров, дующих со стороны безымянного мрачного моря. Внизу яростно пенились устрашающие гребни прибоя. Он смотрел на темное, словно ночь небо, где-то далеко у самого горизонта расплывались кровавые пятна тучных облаков. Воздух менялся, то становился холодным, то внезапно налетал шквал знойного ветра, обжигая кожу. Что-то происходило с изнанкой того мира, воспоминания о котором он сохранил в своей памяти. Он уже привык, декорации мест для искупления прошлых грехов постоянно менялись. Каждый раз всё новые и новые изощренные испытания и хитроумные запутанные ловушки. Неизменным всегда оставалось лишь одно – одиночество. Сколько времени он был один? На этот вопрос не было ответа. Может час, а может и не одно столетие. Здесь просто не действовало понятие о времени, как впрочем, не существовало и этого самого места. Просто фантомный бесконечный мир, призрачный глубокий омут судьбы. Он уже давно сбился со счету тех сюжетов, которыми щедро одаривал его рок. Но сколько бы он ни проходил испытаний, сколько бы раз он не достигал цели, найти потерянные кусочки мозаики своих обрывочных воспоминаний и собрать их воедино, у него никак не получалось. Он помнил лишь то, что раздавил и втоптал в грязь священную клятву верности, став подданным смерти, и нес разрушения от ее имени в живые миры необъятной вселенной. Теперь, пребывая здесь в небытие, он расплачивался за содеянное всем, что у него когда-то было. Он понимал, возродиться уже невозможно. Дверь в тот мир запечатана для него навсегда. И как ни странно, но он находил это справедливым, поскольку считал, что даже всех испытаний, которые еще выпадут на его долю здесь, недостаточно для искупления вины и успокоения совести, голос которой терзал его разум и душу. Он смирился. Стоя на краю обрыва, он вглядывался в густой мрак неба и ждал, что уготовано ему здесь.
Горизонт был по-прежнему холоден и безжалостен, голые серые камни и возвышающиеся гранитные монолиты вот все что составляло пейзаж этого унылого безликого места. Казалось, что сами призраки, приведшие его сюда, иногда терялись в этом мире. Блуждающие тени прошлого неустанно следовали за ним по пятам. Очень часто в часы тревожного забытья он просыпался от чьего-то голоса, но просыпаясь, терял его суть. Едва слышимый шорох за спиной отвлек от раздумий, взгляд серых глаз упал на длинную тень, медленно заскользившую рядом с ним. Он резко обернулся, его брови взлетели вверх. Напротив него стояла девушка. Ее золотистые локоны обрамляли лицо, падали на плечи и струились еще ниже почти до самых колен, спокойный взгляд скрывался за густой челкой. Но он ясно видел чистые голубые глаза, цвет которых так резко выделялся среди унылой блеклой пустыни окружавшего его пространства. Он не знал кто она, но что-то в чертах ее лица настораживало и манило, и было что-то до боли знакомое и... родное. Он сделал шаг вперед и замер, не отводя взгляда, боясь, как бы это видение не исчезло. Она была жива,… или что это проекция? Гостья стояла неподвижно. Сырой ветер дул с черной глади необъятного моря, налетал резкими порывами, путался в золотых волосах и колыхал лоскуты почти прозрачной воздушной материи одеяния незнакомки, не скрывавшего практически ничего. Девушка медленно опустилась на мертвую землю. Взгляд серых глаз приковали босые ноги, он непроизвольно сделал шаг вперед, намереваясь накрыть их. Девушка подняла лицо, и он замер, полные боли и отчаянья очи заставляли замирать сердце.  Небо пронзила молния… Он увидел, как ладонь протянулась к нему. Что-то дрогнуло в атмосфере. Что-то сильной волной накрыло его сознание, отбросив его далеко далеко в прошлое...
... Мирное ночное небо над головой блистает россыпью молочно-белых звезд. Среди ковра высоких душистых трав, в глубине густой обволакивающей темноты летней ночи, воздух дрожит под струнами мелодий двух сердец, бьющихся в унисон. Ни единого слова, лишь горячее дыхание от соприкосновения губ. Манящая сладость поцелуев, дурманившая сознание, подчинявшая естество пробуждающейся безудержной всепоглощающей страсти. Осторожно, не отводя взгляда, он проводит, едва касаясь её бархатной кожи рукой, улавливает едва заметные блики лучей заходящего солнца, отражающихся в жемчужных каплях росы, блестевших на ее теле. Всматривается в ясные голубые глаза, сейчас затуманенные сладкой истомой. Они завораживают. Этот взгляд красноречивее слов, и он понимает его... «Ну же, прошу тебя, прошу, я больше не могу!»... Но сегодня он упрям и настойчив. Он сделает все, чтобы продлить желанные мгновения, эта ночь не должна закончится... «Нет можешь, можешь»... И она подчиняется, самозабвенно отдаёт всю себя в его власть. И он повёл её, медленно шаг за шагом к блаженному краю пропасти, даря всю свою нежность. Касание губами чувственного ореола вызывает тихий стон желания, от которого сдерживать порыв становится мучительно сложно. Пока губы исследуют вожделенную грудь, рука устремляется дальше. Ладонь накрывает плоский животик и спускается ниже, проникая в самое сокровенное. Он ощущает, как напрягается ее тело под умелыми ласками, выгибаясь ему навстречу. Она готова и жаждет большего. Ее руки в блаженной эйфории блуждают по его телу, они сводят с ума. Ее вожделенные прикосновения заставляют забыть обо всех доводах рассудка. Он чувствует, как плоть под рукой становится влажной, жаркой и жаждущей. Он раздвинул пальцами складки ее нежной плоти, проникая еще глубже. Она вся задрожала от возбуждения. Слабые прерывистые звуки слетали с ее губ, когда он умело скользнул в нее вторым пальцем. Нежно, но безжалостно он двигался в ней, покрывая ее обнаженную шею и плечи обжигающими, жадными поцелуями. Терзавшее его желание стало нестерпимым и он, одним властным движением, раздвинул ее ноги. Потом он прижался, толстый и твердый, как сталь, к этим мягким, нежным складочкам и она издала болезненный, беспомощный звук. Она отчаянно хотела заполучить его внутрь. Одним движением он протолкнулся внутрь нее, чувствуя, как на него накатывает облегчение. Она задыхалась, стараясь изо всех сил вместить пронзающую толщину его плоти. Он дарил ей наслаждение, порой то замедляясь, то отступая, и тогда казалось, что они, растворившись друг в друге, парят где-то высоко над землей. И снова на шаг ближе к краю, но нет, ещё нет. И весь путь повторяется снова, и сладкая мука почти невыносима, и, наконец, оба мгновенно достигают края, ощущая, что если бы можно было по желанию избирать себе конец жизни, то сейчас они оба приказали бы сердцу не биться. Ведь такому мгновению больше не повторится...
...Крик ужаса пронзает ночь... Капля за каплей падает холодный дождь на темную землю. Капля за каплей ударяется о белую сталь кинжала, смешивается с кровью, оставшейся на гранях острого лезвия. Небесная влага смывает кровавые подтеки, стекая по острию. Крупная алая капля набухает на кончике стальной смерти, срывается и, отражаясь в удивленных голубых глазах, медленно летит вниз. Тишина обволакивает, плотным коконом окружает и сдавливает плечи, сковывает кисти рук. Нож опускается, зажатый в руке. Тьма, вгрызавшаяся в сердце, словно нарочно, ослабевает свою хватку. Пелена, туманившая взгляд, рассеивается, и ты видишь... Твой собственный взгляд останавливается на бездонных голубых глазах. В них отражается всё, удивление, непонимание. В них застыл страх, отчаяние и... что это? Любовь? В стекленеющем взгляде ты видишь свое отражение с застывшим выражением ужаса на лице. Перед тобой стоит девушка. Она держится за бок. В том месте из под белой перчатки расплывается кроваво-красное пятно. Нож выпадает из дрожащей руки и со звоном падает на мертвую землю. Силы покидают ее, она начинает оседать, теряя сознание. Срываешься с места, успеваешь подхватить, опускаясь вместе с ней на мертвую пустоту выжженной почвы. Дыхание прерывистое, хрустальная капля блестит на ресницах. Она умирает... Умирает от твоей руки. Крепко прижимаешь ее к себе, пытаясь согреть, бессвязные звуки «прости» звучат сейчас просто нелепо. Бессилие и страх от содеянного точит сердце посильнее всякой тьмы. Устремляешь невидящий взгляд в небо, когда-то полное звезд, некогда живших галактик, а теперь представляющих собой столько мертвых тел. И он повинен в этом. Холодная рука коснулась щеки. Накрываешь ее своей ладонью. Ее ресницы дрогнули, отяжелевшие веки немного приоткрыли взор. Ее пальчик вытирает скатившуюся одинокую слезу. Слезу человека. «Прости...» - ветер подхватывает возглас отчаяния и уносит вдаль. «Я люблю тебя...» - тихий шепот в ответ... Резкая боль там, где должно было быть сердце. Невыносимо больно слышать сейчас эти слова. Последняя нежная улыбка угасает на ее губах, рука безвольно выскальзывает из ладони, и вот глаза закрылись уже навсегда. Нечеловеческий крик отчаяния разрывает мертвое пространство вокруг... Безвольно падаешь рядом с той, которую любишь больше жизни. Боль не отступает, ощущаешь на губах соленый вкус. Опускаешь взгляд туда, где больнее всего... Собственный кинжал торчит в сердце... Кровь, одна кровь...
...Сердце пропускает удар. Кровь, словно темная река, насыщенно, обостренно бурлит по венам. Взгляд встречается с теми пронзительными голубыми глазами. Воспоминания заполнили зияющую пустоту в том месте, где когда-то билось трепетное сердце. Она спустилась в этот мир за ним. Не выдерживаешь и делаешь шаг навстречу лучу надежды... Но останавливаешься, прикованный под ее взглядом, она молчит. Сейчас это кажется самым жестоким наказанием. Быть так близко и не иметь возможности даже прикоснуться. Просто не иметь на это права. Протягиваешь руки. Почти умоляющий жест. Девушка поднимается на ноги, на губах та самая нежная улыбка, а в глазах бесконечная любовь. Она протянула ему руку в ответ, она простила... Ее миссия выполнена. Теперь он помнит всё. И ей пора. Ее ждет новый рассвет. Соприкосновение кончиков пальцев, и налетевший порыв ветра рассеивает образ его ангела-хранителя, превращая ее в золотую пыль. Застываешь в ней, наслаждаешься ее нежностью, устремляешь взгляд вслед за ней в мертвое небо. И с теплом в сердце видишь, как там, в бездонной пустоте зажглась и теперь горит единственная звезда. Ее звезда - его путь...